Пока он гремит там посудой, я окончательно вхожу в роль, начинаю кататься по ковру и орать по-кошачьи. Мне кажется, что это - неплохое развлечение. О том, что за стенами спят ни в чем не повинные люди, я предпочитаю не задумываться. С другой стороны, чем я хуже дворовых котов, которым позволено не обременять себя заботами о покое окружающих? Я - лучше! Следовательно, тоже могу не обременяться...
- Нет, в цирке тебя нельзя показывать. Туда же дети ходят! - Веня качает головой. - Даже я испугался бы... если бы не был хорошо подготовлен. Ты смотри, не превратись в тигру какую... Жри лучше. Голодные хищники мне тут не нужны.
- Ладно, - я не спорю, благо дикая смесь клубничного и мясного ароматов щекочет не только ноздри, но и нежные стенки пустующего желудка. - Будет тебе сытый хищник.
- Если ты ее действительно встретил, тогда я не понимаю, почему ты так быстро вернулся, - меланхолически замечает мой кормилец, пока я терзаю кости. - Два дня - далеко не предел, насколько мне известно...
- Все сложно, - мычу с набитым ртом. - Я ее встретил, да. Но не так, как обычно люди встречают друг друга. Я попал в странное место. Очень странное. Не могу описать... или не хочу пока. Скорее второе, если честно. В общем, все хорошо, просто замечательно. Но не от меня зависело, сколько там оставаться. Я же говорю: думал, что сегодня вечером на улицу вышел.
- Никак в Зазеркалье какое-нибудь забрел? - щурится Веня.
- Ну... Что-то в таком роде. В дом, который то появляется, то исчезает. Глюк, можно сказать. Но очень полезный глюк. Я там довольно много вспомнил, кстати. Не все, наверное, но немало. В частности, тебя... По этому поводу, налей-ка мне еще выпить.
- Что, правда, вспомнил? - радуется он.
- Ага. Но ее, конечно, в первую очередь. Женщину из автоответчика.
- То есть, она нашлась?
- Почти. Не настолько, чтобы я мог собрать манатки и переехать. Просто теперь она иногда будет мне сниться.
- Сниться? И все?!
- Пока - да. Но в моем случае это не так уж мало. Мне все, можно сказать, снится. С той или иной степенью достоверности. Вот ты, например. И эти твои копченые ребрышки. Хороший, качественный, достоверный сон. Большое тебе за него спасибо... Так что все в порядке.
- Ясно. Ты попал в лапы секты солипсистов, и они тебя охмурили, - ржет Веня. - Так бы сразу и сказал!
- Я сам себе секта солипсистов, - ворчу. - Сам кого хошь охмурю... Видишь ли, дружище, весь дебильный ужас происходящего состоит в том, что я, и правда, сон твоего старого приятеля Макса. Возможно, тот самый, которого вы с ним на пару выдумали. Или не тот... Но если "не тот", тогда сюда рано или поздно заявится некто третий. А это уже перебор, не находишь?
- По мне, и то, что ты сейчас несешь, перебор.
- Понимаю. Если бы мои кошмары не начали скалиться на тебя из зеркал, я бы молчал, как партизан. Но теперь лучше называть вещи своими именами и надеяться, что ты не сдашь меня докторам на опыты.
- Не сдам. Ты мне самому на опыты пригодишься. К тому же, теперь на меня не только твои кошмары, как ты выразился "скалятся".
- Было еще что-то? - я подскакиваю, как ужаленный.
- Да, - кивает Веня. - Единственное, что меня греет: в случае чего, моих сбережений хватит на несколько лет комфортного лечения в отдельной палате со всеми удобствами. Дальше я пока не загадываю.
Глава 62. Пэнлай
Всего, по даосским верованиям, насчитывается 36 небесных пещер и 72 счастливые страны Среди них Пэнлай является самым знаменитым местом...
- Все так хреново? - спрашиваю.
- Ну, не сказал бы, что именно хреново... Ты, кстати, до конца это прочитал? - машет он перед моим носом уродской книжкой за подписью "Макс Фрай".
- Почти. Меня только на последнюю повесть не хватило.
- Вот! А меня, представь себе, только на нее и хватило: люблю книжки с конца читать.
- Когда ж успел? - дивлюсь.
- Прошлой ночью. Ты загулял, а мне не спалось... Не нужно так виновато моргать: я редко рано ложусь.
- Я по другому поводу моргаю. Это ж до какого состояния должен дойти человек, чтобы читать книжку, которая ему с самого начала не покатила... Я - редкостная свинья.
- А... Да нет, последняя повесть как раз ничего. То есть, была бы ничего, если бы не...
Веня умолк. Кажется, даже гудит тихонько. Формулирует. Я жду.
- Помнишь, мы в твоем компе файл нашли про города? - спрашивает он.
- Ну да. Такое поди забудь...
- Город в горах помнишь? С канатной дорогой.
Молча киваю. Еще бы я не помнил!
- На, читай! - он сует мне под нос сей шедевр книгопечатания, открытый, как я понимаю, на некоей судьбоносной странице. Тычет пальцем в буквенную гущу.
Читаю.
Глава 63. Ратнасамбхава
... "тот (из которого) возникают драгоценности".
- У тебя подробностей побольше было, - Веня нетерпеливо отбирает у меня книжку. - Но, по-моему, это он. Ты-то как, узнаешь?
- Узнаю, - киваю. - Канатная дорога и флюгер - такое, пожалуй, ни с чем не спутаешь...
- И это еще не все. Ты, помнится, говорил мне, что у тебя имеется некая безумная теория. Будто ты сам его и выдумал. А выдуманный тобой город каким-то образом осуществился. Говорил ты такое?
- Говорил, наверное... Снимите меня с дыбы, дяденька инквизитор! Я вам и так все про шабаши на Лысой Горе расскажу!
- Веселимся, значит. Ну-ну. Сейчас я тебя еще больше развеселю. Видишь ли, герою этого макулатурного сериала, твоему, стало быть, тезке, между делом разъясняют, что он - демиург. И начал свою профессиональную деятельность в этом качестве именно с сотворения города в горах. Эта метафизическая лекция тонет в куче никому не нужных подробностей. Ну, знаешь, всякие там рыцарские подвиги, безумные колдуны, пирожки, бла-бла-бла... Я бы внимания не обратил, если бы не твой блядский файл. И еще одно обстоятельство. Чтобы мало не показалось...
- Сейчас ты скажешь, что видел его за окном, - вздыхаю я.
- С чего ты взял? - вскидывается он.
- Ну а если не видел, с чего бы тебе так глазами вращать?
- Резонно.
- Что, правда, видел?
- Ну да. Красота неописуемая. Но я чуть в штаны не навалял. И чуть не сдох заодно. Появился бы ты в тот момент, я бы тебя голыми руками придушил...
- Никогда не поздно, - утешаю.
- Я передумал, - мрачно говорит Веня. - Мне уже нравится быть сумасшедшим. Я, знаешь ли, привык к этому безумию, оно мне теперь дорого, как память о бесцельно потерянном разуме... Знаешь, а я бы еще раз поглазел на этот твой городок. Желательно изнутри. Если это рай, завязываю грешить.
- Думаю, это как раз не обязательно, - я невольно улыбаюсь, силясь представить себе впавшего в аскезу Вениамина. - А поглазеть изнутри - это и я не прочь. Может быть, он до меня когда-нибудь доберется?
- Ты уж тогда вызов пришли, - серьезно говорит Веня. - С ОВИРами поднебесными, конечно, будут проблемы, но я - опытный отказник. Придумаю что-нибудь.
Некоторое время мы молчим. Не каждый о своем, как это обычно бывает. Мы молчим о Городе.
- Макс, - мой друг первым нарушает молчание. - Ты сам-то в курсе, что с тобой... или теперь уж с нами - происходит?
- Нет, - мотаю из стороны в сторону глупой своей башкой. - Знаешь, мне кажется, что со мной ничего не происходит. Скорее уж я происхожу. Не человек - сплошное событие... Но мой тебе совет, не трать свои сбережения на врачей.
- Что, они мне не помогут?
- Да нет, почему. Возможно, помогут. Но ты сам говорил, что когда-то решил бежать за мной, как Алиса за Белым Кроликом... Было дело?
- Было. И дело было, и слово...
- Ну вот, - развожу руками, - прибежали куда-то. И, заметь, не то чтобы в жопу. А, скорее, на перекресток. Глупо было бы останавливаться.
- По меньшей мере, непрактично, - спокойно соглашается Вениамин.
Глава 64. Рефаим
Их подземные судороги - причина землетрясений.
- Ты в издательство-то дозвонился? - вдруг вспоминает Веня. - Узнал что-нибудь про автора этой книжки?
- Дозвонился. Аж до главного редактора добрался. Но почти ничего не узнал. Меня заверили, что "Макс Фрай" - это псевдоним. Сказали, что автора нет ни в Москве, ни в России, но жив, здоров, даже звонил третьего дня, обещал прислать продолжение... А потом главный редактор издательства заговорил чужим голосом и посоветовал мне прекратить поиски. Велел съездить к морю и привести в порядок свою жизнь. Я склоняюсь к тому, чтобы последовать его советам - всем, до единого. Вот сяду, да поеду. Направление - юго-запад. То, что доктор прописал.
- Поищешь свои следы на исторической родине? - понимающе кивает Веня. - Дело хорошее.
- Ты-то как? - спрашиваю осторожно. - Справишься тут с остатками моих глюков?
- И хотел бы я сказать тебе: но пасаран! - да не стану врать. Но это фигня, ни с чем я справляться не собираюсь. Возьму, да дезертирую. Сделаю вид, что у меня отпуск. Дела - хер с ними, да и лето все же... Раиса, вон, к себе зазывает. Поеду, покормлю кенгуру недельки две. А там - видно будет.
- Хорошее дело.
- Да, ничего себе... Я вот все думаю, может отбить ее у мужа, на старости лет? Или еще подождать?
- Чего ждать-то? - изумляюсь бестактно.
- Ну, видишь ли... Единственное, что я могу сделать в сложившейся ситуации - это постараться испортить ей меньшую половину жизни. Чем меньше лет ей придется провести рядом со мной, тем благороднее я буду выглядеть в собственных глазах. Поначалу я планировал совершить сие безумство, когда нам лет по шестьдесят стукнет... Но в последнее время все думаю: нет ведь никаких гарантий, что мы с Райкой непременно дотянем до этого срока. С чего я вообще взял, будто у нас впереди куча времени?
- Это из-за меня тебе такое в голову лезет?
- Все из-за тебя, - невозмутимо соглашается Веня. - Вообще - все. Жизнь наизнанку вывернулась, швами наружу торчит. Но мне, знаешь ли, нравится. Все познается в сравнении, а быть старым психом оказалось гораздо веселее, чем самодовольным козлом.
- Ну, если клиент доволен...
Глава 65. Рита
... она управляет и вселенной, и ритуалом...
- Клиент сам не знает, - ржет Веня. - А ты возьми книжку, погадай, и узнаешь: доволен клиент, или нет. Мне, заодно, расскажешь.
- Хочешь воскресить старый ритуал?
- Не такой уж старый. Да и не умирал он, насколько я помню...
- Как скажешь. Давай книжку какую-нибудь.
Веня поспешно сует мне в руки предмет моего не слишком удачного расследования. Адресую ему вопросительный взгляд: мало того, что гадать, так еще по этой книжке?! Провокатор азартно кивает. Уроды с обложки насмешливо пялятся на меня. Что, дескать, слабо?
А вот ни фига не слабо!
Беру жуткую книжку. Главное, ни о чем не задумываться. Сконцентрироваться, сформулировать вопрос. Но вместо четкой словесной конструкции в темноте под опущенными веками пульсирует невнятное: "Как у нас дела?"
Что ж, вполне актуальная конструкция.
Открываю наугад, тычу пальцем куда-то вбок. Открываю глаза. Читаю:
Люди, с которыми все правильно. Понимаешь? Не «хорошо» и не «плохо», а правильно.
- Класс! - Веня тут же воспрянул духом. - Просто класс!
- Да, - соглашаюсь сдержанно. - Могло быть и хуже.
Глава 66. Рокапи
Наказанный богом Рокапи прикован к железному шесту, вбитому глубоко в землю. Рокапи каждый год пытается вырвать шест и освободиться из плена, но когда это ему почти удается, на шест садится птичка; Рокапи замахивается на нее палкой, птичка улетает, а шест снова уходит в землю.
Отъезд мой откладывается на несколько дней. Нутро ноет, требует немедленной перемены участи. Но совесть велит сперва проводить Веню. Усадить его в самолет, отправить на далекий континент, под защиту плюшевых мишек-коал и прочих сумчатых. Почему-то я уверен, что там с ним все будет в порядке.
У другого человека подготовка к поездке на край света наверняка отняла бы, как минимум, месяц. Но тут мне повезло: мой друг обладал недюжинным талантом решать экстремальные бытовые проблемы. Через пять дней у Вени уже была виза; после обеда он позвонил мне из Шереметьева.
- Билеты на сегодняшний вечер есть, багаж куплю прямо в дьюти-фри, - бодро отрапортовал он. - Сиди дома, никуда не уходи. Сейчас приедет Лидочка, привезет тебе мой телефон. Потом отправляйся на все четыре измерения. Или сколько их там у тебя...
- Погоди, - я в растерянности. - Какая Лидочка? Какой телефон? Номер твой у меня и так есть...
- Лидочка - секретарь. И просто хорошая девушка. Телефон мобильный. Мой. У меня их каким-то образом три штуки скопилось. Один для Москвы, другой для поездок, а этот - для понтов, запасной. Возьмешь его себе. Номер почти никто не знает, так что тебя не будут дергать. Не забывай заряжать и выключай пореже. Я вряд ли стану надоедать тебе звонками, но мне будет приятно жить, зная, что это принципиально возможно. Ты не против?
- Конечно нет. Звони хоть каждые полчаса.
- Обойдемся без крайностей.
Он кладет трубку, а я начинаю собираться. Кидаю в рюкзак сменное белье, запасную пару штанов и прочую полезную ерунду. Долго и с удовольствием выбираю кассеты: не всякая музыка способна выдержать испытание долгой дорогой. Между делом, впускаю в дом Лидочку, каковая оказывается восхитительной рыжекудрой валькирией. Обретаю первый в своей жизни сотовый телефон: прежде как-то деньги жалел тратить на удобное средство связи. Радуюсь, как ребенок, заполучивший новую игрушку. Звоню Вене, отчитываюсь: дар богов доставлен в целости и сохранности, в количестве одна штука. Мой друг уже на нейтральной полосе, по ту сторону действительности, между небом и землей. Оставляю его наедине с зубными щетками, среди коих он вознамерился найти новую спутницу жизни. Угощаю прекрасную посланницу кофе, осторожно испытываю на ней свое гипотетическое обаяние: работает? Не работает?
Результат следует признать удовлетворительным: Лидочка не предпринимает пока активных попыток броситься мне на шею, зато и уходить не спешит. Если бы я предложил ей поужинать, дело было бы в шляпе. Но шляпы у меня нет. К тому же, сегодняшнюю ночь я намерен встретить в нескольких сотнях километров от Москвы, а потому ужин отменяется. Лидочка, наконец, понимает, что ни третья, ни четвертая чашка кофе не нарушит шаткого равновесия, и уходит. Да и я задерживаюсь всего на четверть часа: вымыть посуду, пересчитать и рассовать по карманам деньги, прибавить к багажу теплый свитер - пожалуй, все.
По лестнице не иду - лечу. Ветер дальних странствий кружит голову, холодит разгоряченное лицо, веселит сердце.
Завожу машину и вдруг, без видимых причин, тяжелая смрадная волна ужаса накрывает меня с головой. Я уже никуда не хочу ехать. Я больше не понимаю, зачем это нужно. Что за странная идея: путешествовать в поисках новых кошмаров, от одного наваждения к другому, от мало-мальски контролируемого сумасшествия к абсолютному безумию?!
В этот момент я не верю себе. Давешние дивные события кажутся мне навязчивым бредом. Чувствую себя внезапно исцелившимся. Поскуливаю от желания немедленно зажить нормальной человеческой жизнью. Пойти в магазин, купить ящик пива, выдуть его в одиночестве, а завтра, с похмельной, но поумневшей головой окунуться в дела.
Меня спасло врожденное упрямство. Стиснул зубы так, что от нежной эмали откололся микроскопический кусочек. Резкая боль немного привела меня в чувство. Я закурил, подождал, пока она утихнет, а потом аккуратно вырулил из забитого дорогим частным транспортом двора. Остановился у аптеки на углу, купил пачку обезболивающего, на тот случай, если ночью, где-нибудь в чистом поле раненый зуб захочет оказаться в центре внимания. И неторопливо, памятуя о прискорбном состоянии собственных нервов, покатил в сторону области.
Часа полтора спустя, преодолев несколько заторов и отъехав километров на сорок от кольцевой дороги, я, наконец, понял, что спасся почти чудом.
Глава 67. Рупавачара
Рупавачара не нуждаются в доме (который возникает одновременно с их рождением).
Поездка вышла чрезвычайно приятная. Этакое неспешное летнее путешествие, с ночевками в лесу, сбором земляники на завтрак, бурными купаниями в окрестных водоемах и сердечной дружбой с прекрасными пейзанками столетней выдержки, которые поили меня парным молоком и без особой надежды пытались обрести в моем лице оптового покупателя сельскохозяйственной продукции.
Я-то, признаться, предполагал, что на пути моем встанут какие-нибудь огненноокие демоны, разверзнутся бездонные пропасти, заворкуют сирены, прольется смоляной дождь, стирающий тело человечье с лица земли, словно бы плоть наша - кособокий детский рисунок мелом на жестяной стене гаража. На худой конец, думал я, все окрестные маньяки выйдут на трассу, одержимые идеей автостопа и станут набиваться мне в попутчики, а придорожные лесопосадки заполнятся неопознанными летающими персонажами "Секретных материалов". Но ничего в таком духе не случилось. Ехал, ехал и, наконец, приехал - вот и вся моя одиссея.
Приморский город, который, согласно документам и некоторым смутным воспоминаниям, я должен был полагать своей родиной, поначалу произвел на меня препоганое впечатление. Жарко, пыльно, хотя время, вроде бы, близится к закату. Да и пейзаж унылый: скверно оштукатуренные жилые бараки перемежаются тюремного вида заборами и ветхими корпусами промышленных предприятий. Толстые тетки в ярких платьях, с блестящими от пота лицами, несут в прозрачных пластиковых пакетах кровавые комки мяса и увядшую зелень; загорелые, жилистые, словно бы провяленные на солнце мужчины пьют вино в тени чахлых акаций; дети орут так, словно игра для них - сущая мука.
Я совсем было затосковал, но по мере продвижения от окраины к центру бараки сменились пяти- и девятиэтажками, деревья излечились от чахотки, а нестройные колонны распаренных теток украсились длинноногими красотками в куцых, едва прикрывающих грудь маечках. Отвращение мое сменилось вполне лирической скукой.
Исторический центр выглядел почти буржуазно: первые этажи элегантных построек XIX века были отданы под магазины и ресторации, тротуары пестрели зонтиками уличных кафе, а по мостовой сновали древние, но живучие Тойоты, Опели, Фольксвагены и даже - матерь божья! - Мерседесы. Другое дело, что богатство здесь соседствовало с упадком, а роскошь с убожеством: на углу прекрасно отреставрированного дома, вмещающего, если верить вывескам, ювелирный магазин, стриптиз-клуб и салон эксклюзивного дамского белья, приютился пункт приема стеклотары; в центре вымощенного розовой брусчаткой тротуара помещался ржавый, смердящий мусорный бак, а прекрасная обладательница невесомой блузки от Диора и бриллиантовых серег сидела на террасе ресторана, демонстрируя праздношатающимся эстетам загорелые ножки в резиновых шлепанцах-вьетнамках с пластиковыми ромашками.
Все это вместе создавало пленительную атмосферу задушевного распиздяйства. Что ж, решил я, где и разыгрываться моей любительской драме метафизических исканий, как не в этом захолустном театре абсурда...
Что касается сценария, его у меня не было. Всю дорогу я почему-то не слишком верил, что доберусь до места, а, добравшись, показал себя стойким последователем Винни-Пуха. Решил, что для начала надо как следует подкрепиться. Заодно и план ближайших действий составить. Например, понять, где я буду ночевать. Дома-то у меня тут нет... Или все же есть? Хороший вопрос.
Заведение, на полупустой террасе которого я углядел безумицу в бриллиантах и шлепанцах, показалось мне вполне привлекательным: деревянные столешницы, гигантские подсолнухи-мутанты в напольных вазах и их миниатюрные копии в керамических кувшинах, свечи, алые салфетки и тонкое стекло стаканов. Да и запахи, доносящиеся с кухни, меня заинтриговали. Мясо и кофе здесь, кажется, готовили неплохо, прочее я счел несущественным.
Минут пять я потратил на поиски места для парковки: ресторан с террасой располагался на углу обычной улицы с двусторонним движением и пешеходной зоны, поэтому желающих пристроить свой автомобиль хватало. Пришлось чуть ли не квартал пятиться задним ходом в поисках свободного пространства, но я победил.
Выхожу на тротуар, с наслаждением топочу по щербатому асфальту истосковавшимися по ходьбе ногами, тяну спину, разминаю плечи - благодать! И вдруг чувствую, что должен перейти на другую сторону. Почему - не понимаю. Вроде бы, ресторан, в котором я собрался кормиться - вот он, в сотне метров, зачем через дорогу скакать? Но идти по этому тротуару - невыносимо.
Я все же нашел некий компромисс, пошел по мостовой. Благо автомобилей тут немного, да и те не носятся, а ползают туда-сюда в надежде обрести временный приют. Иду осторожно, оглядываясь по сторонам, ключи от машины на пальце верчу демонстративно: дескать, я свой, не пешеход какой-нибудь, мне можно тут ходить. Коллеги относятся с пониманием, аккуратно меня объезжают.
"С чего это у тебя нервы расшалились? - спрашиваю себя строго. - После лесного воздуха, да парного молока? Ты сейчас должен быть спокоен, как буддийский монах, ясно тебе, придурок?"
"Придурку" ни хрена не ясно. Он сам в недоумении. И рад бы успокоиться, да не выходит. Приблизившись, наконец к ресторану, где сейчас должна состояться умиротворяющая церемония наполнения брюха, "придурок" видит, наконец, табличку с названием улицы. Она поименована в честь видного поэта-футуриста Маяковского. Казалось бы, название как название, ничего из ряда вон выходящего. Не "проезд Люцифера" и не "переулок Зла", даже не "Зазеркальный тупик" какой-нибудь. Но, узнав название улицы, мой внутренний придурок холодеет. Он почти готов завизжать тоненьким детским голосом и призвать маму.
Что ж, решаю я, тем любопытственнее. Беру себя за шкирку и насильственно водворяю на тротуар, прогулка по которому мне так не понравилась. Она мне по-прежнему не нравится, но тварью дрожащей быть не имею права. Поэтому неторопливо добираюсь до угла, сворачиваю, поднимаюсь на террасу ресторана и занимаю место за угловым столиком. Так, чтобы наблюдать милое глазу, безопасное для пешеходов прогулочное пространство, но и напугавшую меня улицу Маяковского из виду не выпускать. Весьма, надо сказать, символическая позиция.
Черноокая дивчина в накрахмаленной блузе и форменной мини-юбке с разрезом чуть не до пояса принесла меню, любезно подождала, пока я определюсь с заказом, законспектировала мои гастрономические фантазии и оставила меня наедине с бокалом минеральной воды. Я залпом выдул сверкающую влагу, с удовольствием закурил и ехидно поздравил себя: "ну вот ты и дома". Сердце, как и следовало ожидать, не заныло от сладких воспоминаний: и дом не мой, и воспоминания ворованные, да и я - не то чтобы я...
Такое положение дел вполне меня устраивало.
Глава 68. Рыба
... известны изображения рыбообразного Эа у постели больного ребенка.
- Господи, Макс, это ты?!
Гляди-ка, кажется, любительница бриллиантов и резиновой обуви решила, что мы - старые друзья. Я не возражал: у нее было милое, немного беспомощное лицо, хрупкое детское тело и полузнакомый голос. Да и весь ее облик показался мне почти знакомым. Словно бы приснилась она однажды, когда-то давно, и вот, вдруг появилась наяву.
- Меня так зовут, - отвечаю. - А ты?..
- Неужели так изменилась? - она не то радуется, не то обижается. - Я Наташка. Вспомнил?
Предыдущая страница 11 Следующая страница
|
